 |
|
Когда в знакомой понятности слов обнаружится чужая чудесно опасная сторона и в унисон ей задрожит душа, тогда вы обрели подлинное средство сердечной дружбы.
Мы славяне арии словами пестуем вынашиваем в лоне слова незрелые души людей, оберегая от однозначно плоских и пошлых определений и од но слово не одно, но в паре да но.
Как складывается ритм настоящей дружбы? В со бытии встречи, когда каждая обращенность к другому вызывает в глубине души тихий вскрик ужаса - удивления – восторга.
Ласка любящего сердца питается ненасытностью голода, невозможностью слиться с другим, властвовать, познать, дополнить другого. И слово, запрещая слияние, усиливает всепрощающую ласковость сердца.
Кто мы среди людей – лишь птицы тень, летящей в вечности куда то.
Пара любящих безумно предприимчива, эротична; она знает только одно, жадно всепоглощающую страсть приязнь, которая тотчас оборачивается роскошью траты благодарения.
Манят меня имена мгновенно меняющегося меня. Чем дальше ухожу я в ночь, тем ближе я к себе. Чем больше узнаю себя, тем дальше от себя.
В пассивности понятного спасение. Оно пасует, если понято вполне. Передавая пас опасному преемнику сознанию. Так Пас Ха приходит.
Ничего нет в мире тяжелее любящего сердца. О, совсем нисколь не весит любящее сердце.
Четыре лика моих обращены к Тебе: Первый – сокрушит и уничтожит тебя; Второй жалом смерти разбудит Силу Твою подлинную; Третий охватит, проглотит, очарует и вовлечёт словно Рыба кит; и Четвертый – красоту и цельность Твою обозначит в поцелуе со Мной Другом Твоим Врагом Твоим.
Эхо распахнутых окон, над полем звенящие блики, листья как дети больные и скорбные в своем ожидании белых снегов. Золото осени блеск чьих то глаз сквозь туманы времен. Замрите! Прислушайтесь! Посмотрите! Над миром идут снегопады, укрывая белизной землю, серую землю отгоревших ваших страстей, пеплом и прахом покрытую ваших забот и болезней. И вот... Земля, словно звезда в небесах… Яркая...
Стоял я на берегу Океана моря. И подступились ко мне мокрые слоны. И непреклонно подталкивали меня в воду. И поплыл я спиною к темной глубине. И погружаться стал. А надо мною вверху сияла Звезда. Кругом же была ночь.
И построил я концлагерь для каждой понимающей себя мысли, и оградил его непреодолимыми знаками пустоты. И собрал там всех родственников ее, далеких и близких по смыслу. И умертвлял умиротворял я понимающую себя мысль по разному, манипулируя понятностью слов.
И нежно пела звучала, баюкала меня ночь… В начале было слово, в ночи любили словом.
До минанта ночного начала
Ре гулирует
Ми молетность
Фа ктов
Сол нечно га
Ла ктической
Си нхронизируюшей силой
До бра.
Учу и учусь говорить полусловом, останавливать и останавливаться на полуслове. Услышав пол ноты другого, соединюсь пол нотою своей. Я могу построить только свою половину моста к тебе.
Я заинтересован в безупречной, безукоризненной последовательности вхождения аргументов логики чумы в мир. Кто Я? Маска Zero на карнавале смерти. Узнавая меня, спасение обретешь, отвергая меня, погибаешь.