Главная | Обратная связь

Процесс познания мира.

Запад: процесс познания сводится к познающей активнос­ти субъекта, исследующего свойства объектов.

Восток: познание есть не столько исследование свойств объ­ектов, сколько стремление к слиянию с ними, их духовное пости­жение на интуитивном уровне, недоступном рациональному исследованию.

Можно согласиться с А.С.Панариным: «мы являемся сего­дня свидетелями предельного истощения западнического циви-лизационного принципа. В тот самый момент, когда техничес­кая цивилизация призналась в своей неспособности продублировать природную среду, заменив ее искусственной, но-осферной, она призналась в своей ограниченности. Если заме­нить природную среду нельзя, то ее необходимо сберечь, а для этого следует остановить экспансию западной цивилизации»⁸.

Природа и культура пришли в столкновение с потребитель­ским сознанием западного человека. Волюнтаристская актив­ность ненасытного «разумного эгоиста» оставляет вокруг пусты­ню — экологическую, нравственную, культурную. Жесткие промышленные технологии разрушают природные экосистемы, жесткие социальные технологии — мировоззренческие и нрав­ственные устои людей. Культурологи стали использовать но­вый термин — «обезличивание культуры», чтобы подчеркнуть опасность этнокультурного нивелирования в результате вес-тернизации.

В этих условиях реабилитация восточных принципов жиз-нестроения является особенно актуальной. Почва, кровь и вера— три этих сакральных принципа сегодня вновь озвучены в вос­точных культурах, которые возвращаются к своим истокам. Со­временная политология должна преодолеть дальтонику новоев­ропейского разума, не умеющего прочесть эти знаки времени и рассмотреть за фасадом медленно меняющихся политических институтов бурную лавину возрождающихся национальных традиций в политике.

Еще одним ключом к компаративному исследованию в обла­сти политических культур следует назвать социокультурную психологию, поскольку особенности политических традиций во многом обусловлены спецификой сознания человека полити­ческого в каждой цивилизации. Здесь большой интерес представ­ляет концепция В.Шубарта о четырех социокультурных архети­пах, которые создают гармонического, аскетического, героического и мессианского человека. Они отличаются друг

от друга той жизненной установкой, которую принимают люди разных цивилизаций по отношению к Вселенной⁹.

Гармонический человек воспринимает Вселенную как космос, одушевленный внутренней гармонией и не подлежащий чело­веческому управлению или упорядочению, а долженствующий ыть лишь созерцаемым и любимым. Здесь нет и мысли об эво-юции, а лишь полный покой — мир достиг своей цели. Так чув-твовали древние китайцы, но и сегодня такое отношение к селенной во многом свойственно людям в конфуцианско-буд-истской цивилизации. Это ощущение скрывает тот таинст-енный «прасимвол культуры», о котором О.Шпенглер писал огда-то как о могучей духовной доминанте.

Аскетический человек переносит бытие как заблуждение, т которого он пытается скрыться в мистической сути вещей. Он окидает этот мир без надежды и без желания улучшить его. Он е считает возможным посягать на скрытую для человеческого азума космическую суть порядка вещей. Так чувствуют люди индо-буддистской цивилизации. Если гармонический человек читает замысел истории исполненным, то аскетический ис­точает даже возможность когда-либо увидеть это исполнение. Героический человек, напротив, видит в мире хаос, который именно он должен упорядочить своей преобразующей силой. Здесь все в движении. Миру ставятся цели, определяемые самим человеком. Этот человек не взывает смиренно к небу, а полный жажды власти, враждебными глазами завоевателя смотрит вниз, на землю. С помощью техники — холодного орудийного мира он создает искусственный космос, который должен превзойти ес­тественный по своим «рациональным» параметрам. По самому су­ществу своему этот человек все дальше и дальше удаляется от Бо­га: «Секуляризация—его судьба, героизм—его жизнеощущение, трагизм—его конец»¹⁰. Таким бьш древний Рим, таковы сегодня германские и романские народы западной цивилизации.

Наконец, мессианский человек ощущает себя призванным со­здать на земле более возвышенный, божественный порядок, образ которого скрыто носит в себе. Он стремится создать вокруг себя ту гармонию, которую чувствует внутри себя. Такого чело­века не может вдохновить воля к власти, он создан для прими­рения противоречий и для любви. Он видит в людях не рабов, а братьев; в мире — не добычу, на которую надо набрасываться, а хрупкую материю, которую надо спасти и освятить. Им движет чувство некоей космической взволнованности. Он исходит из ощущения целостности, которое он носит в себе и которое пы-

тается восстановить в окружающем расколотом мире. Его не по­кидает тоска по всеобъемлющему и стремление сделать его ося­заемым. Это свойственно человеку в восточно-христианской цивилизации. Картина мира у мессианского и гармонического человека родственны между собой. Однако то, что гармоничный человек воспринимает как данность, мессианский — как даль­нюю цель.

Но как же относится к миру человек исламской культуры? Че­тыре социокультурных архетипа Вальтера Шубарта — согла­сие с миром (гармония), господство над миром (героизм), бегст­во от мира (аскетизм), освящение мира (мессианство) — это не его прасимволы духовной культуры. На мой взгляд, человек ис­лама — прежде всего имперский человек, призванный утверж­дать империю в мире. Он стремится к самоутверждению через создание военного лагеря, через укрепление сильного государ­ства, но при этом не вмешивается в космическую гармонию, напротив, обращается к ней за помощью. Завоевание — его удел, но это завоевание происходит в форме «священной войны», оно освящено религией, и этим имперский человек отличается от героического, который не взывает смиренно к небу.

Итак, пять современных цивилизаций, пять социокультур­ных миров, пять типов человеческого мироощущения стоят пе­ред вызовом современной духовности. Попытаемся сравнить их политические ответы в контексте возможностей, которые таит культура.