Главная | Обратная связь

Социокультурное пространство политического диалога

Субъект как таковой не может восприни­маться и изучаться как вещь... познание его может быть только диалогическим.

М.М.Бахтин

Диалог как принцип политической практики, раскрывающий внутреннюю сущность понимания политического партнера, был известен уже в античности. Одно из величайших открытий сократических диалогов Платона — вывод о том, что вопрос, вопреки общепринятому мнению, труднее ответа. Вспомним известный спор о способе ведения беседы в «Протагоре» Плато­на. Когда собеседники Сократа не сумели найти ответы на его затруднительные вопросы, они постарались изменить тактику и занять показавшуюся им более выгодной позицию спрашиваю­щего — и именно тогда они потерпели окончательное пораже­ние⁵³.

Очень часто перед политиком возникает этот соблазн — перейти в наступление, взять на себя инициативу ведения диа­лога, стремясь вызвать у собеседника ощущение растерянно­сти и поражения, утвердив свою правоту в споре. В действитель­ности самоуверенный политик, полагающий, что он знает все лучше своих оппонентов, вообще не способен спрашивать, а значит, не способен понять собеседника. Чтобы быть в состоя­нии спрашивать, следует хотеть знать, т.е. помнить о своем незнании.

Всякий подлинный вопрос требует ясности: необходимо рас­крыть спрашиваемое в его проблематичности, когда «за» и «про­тив» уравновешиваются. Если такая открытость отсутствует, то вопрос остается лишь видимостью вопроса, лишаясь под­линного смысла. Это знакомо всем по так называемым ритори-

ческам вопросам. Их часто употребляют в политической поле­мике: неужели мы хотим привести мир к ядерной катастрофе? неужели мы хотим, чтобы экологический капкан захлопнулся? Риторические вопросы, лишенные не только действительно спрашивающего, но и действительно спрашиваемого, превра­щают диалог в монолог, который закрывает перспективу со­вместных поисков истины.

Здесь встает вопрос о подлинных и неподлинных диалогах в политике. Политика с позиции силы предполагает демагогиче­скую стилизацию под диалог, когда важно оказаться правым лишь на словах, а не проникнуть в суть политической проблемы. Но если равноправные партнеры ходят обрести подлинное взаи­мопонимание в политическом диалоге, они должны владеть ис­кусством вопрошания. Х.Г.Гадамер так определяет это искусство: «... тот, кто умеет спрашивать, держится за свое спрашивание, т.е. удерживает свою направленность в открытое. Искусство вопро­шания есть искусство спрашивания-дальше, т.е. искусство мыш­ления ... искусство ведения подлинного разговора»⁵⁴.

Изучая диалоги Сократа, можно сформулировать целый ряд правил ведения политического диалога, которые значительно конкретизируют методологию политической герменевтики. Платон объясняет, почему так сложно задать вопрос: достаточ­но трудно самостоятельно определить, чего мы не знаем. Все по­гружены в тихую гладь распространенных мнений и с логиче­ской точки зрения вопрос может имплицировать негативность опыта. Нас настигает внутренний толчок — мы осознаем, что новая информация противоречит нашим пред-мнениям. Во­прос сам напрашивается, он выталкивает нас в сферу открыто­го, предполагает спрашивание. Однако в диалоге такая ситуа­ция может и не возникнуть — не всегда новая информация провоцирует конфликт со старыми убеждениями.

Поэтому у Платона подлинное искусство вопрошания доступ­но лишь тому, кто внутренне стремится к новому знанию и, сле­довательно, уже имеет вопросы. Наперекор устойчивости мне­ний спрашивающий должен все снова и снова приводить в состояние нерешенности поставленную проблему. Искусст­во спрашивания — это искусство последовательно отыскивать новые нерешенные грани в обсуждаемой теме. Таково первое пра­вило искусства вопрошания.

Открытость политического вопроса в диалоге никогда не бывает безграничной, здесь важно увидеть и проследить грань, которую принято называть в герменевтике горизонтом вопро-

са. Задающий вопрос должен обратиться к чему-то, лежащему за сказанным в диалоге, выйти за пределы. Вместе с тем во­прос не должен уйти в пустоту, говорящий не может поднимать проблему, уводящую дискуссию бесконечно далеко. Это еще од­но правило искусства вопрошания.

Известно, что М.ГЬрбачев в политических дискуссиях часто поднимал вопросы, обращенные к единому мировому сообще­ству, обретающему «новое политическое мышление». Для праг­матичных западных политиков эти разговоры ровным счетом ничего не значили — такая далекая политическая перспектива никого не волнует, важно то, что решается на переговорах сего­дня и сейчас.

Политический вопрос становится актуальным, когда его го­ризонт указывает развилку мнений, обозначает определенное «так или этак». Фиксируются несомненные политические пред­посылки, где основания в пользу одного решения соперничают с основаниями в пользу другого. Необязательно существование только двух взаимоисключающих решений, их может быть не­сколько. Тем самым вопрос с самого начала обозначает основ­ные направления политической дискуссии. На этом основана су­щественная связь между вопрошанием и знанием.

Следующее правило ведения диалога требует, чтобы собесед­ники следовали за мыслью друг друга. В платоновских диалогах вести беседу — значит подчиняться водительству говорящего, об этом свидетельствует непрерывное «поддакивание» собесед­ников. И здесь мы снова обнаруживаем парадокс герменевтиче­ского мышления: искусство диалога не есть искусство выдвигать победоносные аргументы, опровергая всех и каждого. Напротив, искусство вопрошания и искания истины часто оказывается искусством оценивать весомость чужого мнения.

Речь идет о том, чтобы в диалоге не стремиться понижать ар­гументы собеседника, не отыскивать слабые стороны в его отве­тах, а продемонстрировать искусство мышления, которое усили­вает сказанное, обращаясь к самому существу проблемы. Именно благодаря искусству усиливания политический диалог становит­ся исключительно актуальным. В процессе обсуждения выдви­нутые аргументы постоянно доводятся до крайних возможностей своей правоты и истинности. «Сам говорящий — вот кто посто­янно требуется к ответу, пока не раскроется наконец истина то­го, о чем идет речь»⁵⁵ — подчеркивает Гадамер.

Тем самым в политическом диалоге плоскость анализа «Я-Ты» приобретает особое эвристическое значение. Воспользовав-

шись идеями М.Бубера, можно сказать, что каждый из полити­ческих партнеров в диалоге выступает как «особенный дру­гой» — не как объект, а как партнер по политической ситуации. В этой плоскости «Я-Ты» образуется тонкое пространство «лич­ного Я», которое требует наполнения «другим Я». М.Бубер назвал это пространство сферой «между»: «Царство между находится там, где встречаются "Я и Ты", на узком горном хребте, по ту сторо­ну объективного и субъективного»⁵⁶.

Категория «между» не является вспомогательной конструк­цией в политическом диалоге. Напротив, именно здесь—актив­ное пространство межчеловеческой событийности. В одной из ранних работ Рубинштейна содержатся интересные мысли об активности субъектов и их бытии. Он подчеркивает, что бы­тие — не в независимости партнеров друг от друга, а в их соуча­стии: «Каждое построение бытия других совершает работу скульптора»⁵⁷. В политическом диалоге каждый из партнеров со­вершает такую работу скульптора, созидая общее политиче­ское пространство «между».

Наиболее точно это пространство можно охарактеризовать как общее пространство развития мысли: круг общих идей и понятий, которые формируются в ходе обсуждения и не при­надлежат ни одной из сторон, превращаясь в совместное достоя­ние партнеров. Настоящий политический диалог — это искус­ство совместного образования новых политических понятий, которые способны объяснить общее поле политических взаимо­действий.

Но главной задачей политического диалога является самореа­лизация партнеров. В контексте диалога культур данная пробле­ма перерастает в актуальность самореализации каждой полити­ческой культуры в едином политическом пространстве современного мира. До сих пор в мировой политической практи­ке только западная культура находила самореализацию, декла­рируя и осуществляя свои политические принципы и ценности, навязывая их остальным в качестве универсальных и общечело­веческих. Признавая равноправие политических культур, нель­зя не признать и их право на самореализацию. Перефразируя М.Фуко, можно назвать самореализацию конечной целью суще­ствования любой культуры.

В политическом диалоге другой становится посредником в процессе самореализации. Обращаясь к другому, мы обраща­емся к себе через него, мы видим себя его глазами, сквозь приз­му другой политической практики и другого опыта. Фуко пола-

гает, что существуют три типа мастерства, три типа отношения к другому. В политическом диалоге это можно представить в ка­честве наставления примером, наставления знаниями, настав­ления в трудности⁵⁸.

1. Пример выдающихся политических деятелей прошлого и настоящего и политические традиции, которые они заложи­ли. Это и есть наставление примером.

2. Передача разных типов политической информации, объяс­нение собственных политических принципов и манеры полити­ческого поведения. Таково мастерство наставления знаниями.

3. Объяснение выхода из трудной политической ситуации, демонстрация различных моделей разрешения политического конфликта: искусство наставления в трудности.

Вопросы для обсуждения и дискуссии

1. Какие культурные барьеры приходится преодолевать политику, когда он встречается с представителями других культур? Какие из этих барьеров пред­ставляются вам наиболее сложными?

2. Какие методы интерпретации использует политическая герменевтика? Каковы творческие возможности и пределы этих методов в процессе научных исследований и в политической практике?

3. Какие методы интерпретации национального характера кажутся вам наиболее интересными? Как вы оцениваете методику И.Тэна в этой области?

4. Как можно преодолеть герменевтический круг в процессе понимания другого в диалоге?

5. Почему искусство вопрошания в диалоге специалисты считают наиболее сложным? Какие диалогические приемы кажутся вам наиболее эффективными?

6. Какие уровни интерпретации социокультурной идентичности наиболее сложно поддаются расшифровке? Согласны ли вы, что именно социокультур­ная идентичность является ключом к пониманию национального характера?

7. Какое определение политического диалога кажется вам наиболее удач­ным? Согласны ли вы с тем, что именно диалоговый принцип должен лежать в ос­нове развития процесса глобализации?