Главная | Обратная связь

СПИСОК ИМЕН И НАЗВАНИЙ.. 871 44 страница

– Не знаю даже, перед чем я робею больше: перед Фангорнским лесом или перед пешим походом обратно через Рохан! – поежился Гимли.

– Стало быть – в Лес! – заключил Арагорн.

Не успели они дойти и до опушки, как Арагорн обнаружил новые следы: на берегу Энтвейи виднелись отпечатки хоббичьих ног – правда, слишком слабые, чтобы прояснить дело. Под огромным деревом на самом краю леса нашлись еще следы. Но земля была сухой, и по нескольким едва заметным вмятинкам ничего нельзя было сказать наверняка.

– Тут были хоббиты, по крайней мере один хоббит: он постоял, посмотрел назад, повернулся и отправился в глубь леса, – определил Арагорн.

– Стало быть, и нам туда же, – сказал Гимли. – Только не по сердцу мне что-то этот Фангорн. Помнится, нас отговаривали ходить сюда. Лучше бы следы вели куда-нибудь в другое место!

– Как бы меня ни пугали сказками про здешний лес, я не думаю, чтобы тут обитало зло, – возразил Леголас.

Он наклонился вперед, напряженно прислушиваясь и широко открытыми глазами вглядываясь в сумрак.

– Нет, этот лес не злой, – уверенно сказал он наконец. – Если в нем и обитает зло, то далеко отсюда. До меня доносится еле слышное эхо темных урочищ, где растут деревья с черным сердцем. А здесь я не чувствую злобы – только настороженность и гнев.

– Ну, на меня им гневаться не за что, – повеселел Гимли. – Я твоему лесу пока еще никакого вреда не причинил.

– Не хватало еще, чтобы ты причинил ему вред! И все же лес затаил на кого-то жестокую обиду. Там, в глубине, что-то назревает и вот-вот вырвется наружу. Чувствуете, какое во всем напряжение? Мне даже дышать трудно.

– Да, пожалуй, душновато, – согласился гном. – Тут посветлее, чем в Черной Пуще, но все-таки больно уж затхло и пыльно!

– Фангорн стар, очень стар, – вздохнул эльф. – Здесь даже я чувствую себя чуть ли не юным – впервые за все время, что путешествую с вами: ведь вы совсем еще дети. Он стар и полон памяти о минувшем. В мирное время я мог бы быть счастлив тут.

– Вот уж в чем не сомневаюсь! – фыркнул Гимли. – Ты же как-никак Лесной эльф! Впрочем, эльфы все не без странностей... А знаешь, ты меня немного утешил. Если Леголас решил идти – я иду тем более! Только держи наготове лук, а я достану из-за пояса топорик. Деревьев я не трону, нет, – поспешно добавил он, опасливо поглядев на дерево, под которым они стояли. – Но если нам опять встретится вчерашний старик, на этот раз он меня врасплох не застанет. Вперед!

И они шагнули в сумрак Фангорнского леса. Арагорну предоставили искать след и выбирать дорогу. Но следов видно не было: землю под ногами устилал толстый сухой ковер прошлогодних листьев. Приходилось надеяться, что беглецы догадались не отходить от ручья, и в конце концов Арагорн, то и дело возвращавшийся к воде, действительно набрел на след. Это было то самое место, где Пиппин и Мерри остановились напиться и поболтать ногами в воде. Сомнения развеялись: хоббитов было двое, причем один покрупнее, потяжелее, а второй – поменьше.

– Хорошие новости! – сказал Арагорн. – Но этим следам уже два дня. К тому же отсюда хоббиты, судя по всему, свернули в чащу.

– Что же нам делать? – помрачнел Гимли. – Не гнаться же за ними через весь Фангорн! Припасов у нас почти нет. Если мы будем искать их слишком долго, то и помочь уже ничем не сможем – разве что сядем с ними рядышком и все вместе помрем с голоду, чем и выкажем свою дружбу...

– Если мы не сможем сделать ничего другого – что ж, значит, так и будет, – твердо сказал Арагорн. – Идемте!

Вскоре они стояли перед отвесной Скалой Древоборода и смотрели на грубые каменные ступени, ведущие наверх, на обзорную площадку. Сквозь бегущие облака проглянуло солнце, и Лес на миг показался друзьям уже не таким серым и безотрадным.

– Давайте заберемся наверх и оглядимся по сторонам, – предложил Леголас. – Здесь нечем дышать. Хорошо бы глотнуть свежего воздуха!

Сказано – сделано, и вскоре гном с эльфом оказались наверху. Арагорн задержался: он изучал ступени.

– Почти уверен, что наши друзья здесь побывали, – проговорил он наконец. – Но тут есть еще какие-то следы, – правда, очень уж странные. Я их прочитать не могу. Может, с этого выступа мы увидим какую-нибудь подсказку и поймем, куда пошли хоббиты?

Взойдя на площадку, он выпрямился и огляделся, но ничего особенного не увидел. Карниз выходил на юг и восток, но вид на юг загораживала скала, а на востоке взору представали однообразные ряды деревьев, спускающиеся к равнине, – и больше ничего.

– Мы сделали изрядный крюк, – сказал Леголас. – А могли бы сейчас стоять здесь всем Отрядом и вне опасности. Стоило только на второй или третий день пути по Реке свернуть к западу... Верно говорят, что никто не знает, куда заведет его дорога!

– Мы не хотели идти в Фангорн, – заметил Гимли.

– Не хотели, да забрели... и забрели в ловушку, – вдруг оборвал себя Леголас. – Глядите!

– Куда? – удивился Гимли.

– Вниз, под деревья!

– Ничего не вижу! Не у всех такое острое зрение, как у эльфов!

– Тсс! Тише! Глядите! – Леголас показал вниз. – Внизу, откуда мы пришли! Это он! Разве ты его не видишь? Вон там, под деревьями!

– Теперь вижу! – шепотом отозвался Гимли. – Смотри, Арагорн! Что я говорил?! Вчерашний старик! Ну и тряпки на нем – грязные, серые... Не сразу и разглядишь!

Арагорн присмотрелся. Действительно – к скале, сгорбившись, медленно приближался человек. Он брел, устало опираясь на корявую палку, и больше всего походил на старого нищего.[354] Шел он, опустив голову и не глядя на скалу. Если бы такой нищий встретился им в другом месте, они не задумываясь приветили бы его добрым словом, но теперь все трое молчали и ждали, сами не зная чего. Ощущение было странное: в человеке, который шел к ним, угадывались недюжинная власть и сила – и, скорее всего, сила враждебная. Неизвестный подходил все ближе. Гимли смотрел на него широко открытыми глазами – и вдруг, потеряв терпение, взорвался:

– Где же твой лук, Леголас? Бери скорее стрелу! Готовься! Это Саруман! Если он заговорит, мы пропали. От чар нам не спастись. Стреляй же!

Леголас снял с плеча лук, медленно натянул тетиву – и отпустил снова; казалось, его удерживает какая-то сторонняя сила. Вкладывать стрелу во второй раз он почему-то не спешил. Арагорн стоял молча, лицо его было напряжено.

– Чего ты ждешь? Что с тобой? – спрашивал Гимли свистящим шепотом.

– Леголас прав, – спокойно ответил Арагорн. – Мы можем бояться и сомневаться – это наше право, но стрелять в неизвестного старика, вот так, не поговорив с ним, без предупреждения, права у нас нет. Смотрите и ждите!

 

В это мгновение старик ускорил шаг и на удивление быстро оказался у подножия скалы. Остановившись, он неожиданно вскинул голову. Охотники глядели на него сверху не двигаясь. Все молчали.

Лица неизвестного видно не было – на глаза его был надвинут капюшон, а поверх капюшона красовалась шляпа с широкими полями, так что щеки и подбородок скрывала густая тень – выглядывал только кончик носа да седая борода. Но Арагорну показалось, что из-под скрытых капюшоном бровей сверкнул острый и зоркий взгляд.

Наконец старик нарушил молчание.

– Вот так встреча, друзья мои! Весьма удачно! – спокойно сказал он. – Давайте поговорим! Вы сойдете ко мне? Или, может, мне самому к вам подняться? – И, не дожидаясь ответа, он быстро зашагал вверх по ступеням.

– Да что же это?! – вскричал Гимли. – Леголас, останови его!

– Я, кажется, сказал, что хочу поговорить с вами, и ничего больше, – произнес старик, не останавливаясь. – Брось-ка свой лук, господин эльф!

Леголас выронил лук и стрелы, руки его бессильно повисли.

– А ты, достойный гном, будь так добр – убери руку с топорища, дай мне подняться к вам. И впредь к таким сильным доводам лучше не прибегай!

Гимли вздрогнул и замер, уставившись на старика. А тот легко, как горный козел, прыгал вверх по грубым ступеням. Куда только подевалась его усталость? Когда он ступил на карниз, под серыми тряпками на миг сверкнуло что-то белое, словно под дорожной одеждой незнакомца скрывалось другое одеяние, – но в следующий миг никто уже не был уверен, показалось это или нет. Гимли судорожно глотнул воздуха. В тишине это прозвучало как громкий свист.

 

– Повторяю – весьма удачная встреча! – молвил старик, подходя ближе.

В двух шагах от друзей он остановился, оперся на посох и нагнулся вперед, пристально глядя на них из-под низко надвинутого капюшона.

– Что же вы делаете в здешних краях? Эльф, гном, человек – и все одеты по-эльфийски! Несомненно, вы могли бы рассказать много интересного. Такую компанию здесь редко увидишь!

– Похоже, ты хорошо знаешь Фангорн, – сказал Арагорн. – Я не ошибся?

– Не то чтоб очень хорошо, – ответил старик. – Чтобы узнать Фангорн по-настоящему, пришлось бы изучать его несколько жизней подряд. Но я иногда захаживаю сюда. Что верно, то верно.

– Нельзя ли узнать, как твое имя и что ты хочешь нам сказать? – продолжал Арагорн. – Утро уже почти минуло, а наше дело не терпит отсрочки.

– Я уже сказал все, что хотел, – усмехнулся старик. – А именно – спросил, что вы тут делаете и что вас сюда привело. Что же до моего имени... – Он прервал себя на полуслове и засмеялся долгим тихим смехом.

У Арагорна пробежал по спине странный озноб, но не от страха – так бывает, когда налетит внезапный порыв свежего ветра или когда спишь под открытым небом – и вдруг хлынет ледяной дождь.

– Мое имя!.. – повторил старик, отсмеявшись. – Неужто до сих пор не угадали? А ведь оно вам знакомо. Да, да, думаю, что знакомо... Итак, говорите! Как вы тут очутились?

Друзья стояли неподвижно и молчали.

– Другой на моем месте мог бы истолковать это молчание далеко не в вашу пользу, – покачал головой старик. – К счастью, я уже кое-что знаю. Как я полагаю, вы идете по следу двух юных хоббитов. Подчеркиваю – хоббитов. И не надо смотреть на меня так, словно вы никогда не слышали этого странного слова. Слышали, и не раз! Как, впрочем, и я. Так вот, позавчера они посетили эту скалу и здесь у них произошла некая неожиданная встреча. По-видимому, вы желали бы узнать, куда увели ваших подопечных? Что ж, не исключено, что я мог бы вам подсказать. Кстати, почему мы разговариваем стоя? Как видите, спешить вам пока некуда, так что давайте сядем и побеседуем спокойно!

Старик повернулся и направился к подножию утеса – там лежала груда камней и щебня. Остальные тут же пришли в себя и обрели способность двигаться, словно с них спали чары. Гимли немедленно схватился за топор, Арагорн зазвенел мечом, Леголас вскинул лук.

Не обращая на них ни малейшего внимания, старик оперся рукой о низкий, плоский камень и сел. Пола серого плаща откинулась, и все ясно увидели, что незнакомец с головы до ног одет в белое.

– Саруман! – крикнул Гимли и бросился вперед с топором в руке. – Отвечай! Куда ты дел наших друзей? Что с ними сделал? Отвечай немедленно, а не то я прорублю в твоей шляпе такую прореху, что и волшебнику не заштопать!

Но старик оказался проворнее. Он тут же вскочил и ловко вспрыгнул на высокий обломок скалы. Всем почудилось, что он внезапно стал гораздо выше ростом. Капюшон и серые лохмотья полетели на землю. Сверкнули белые одежды. Незнакомец поднял посох, и топор Гимли выпав, звякнул о камень. Меч в застывшей руке Арагорна засверкал, как огненный, Леголас с громким возгласом пустил стрелу в воздух, и та, вспыхнув, бесследно исчезла.

– Митрандир! – воскликнул он. – Митрандир!

– Я же говорил, Леголас, что это весьма удачная встреча, – откликнулся старик.

Все трое смотрели на него, потеряв дар речи.[355] Волосы старца были белы как снег на солнце, одежды сияли белизной, глаза из-под густых бровей сверкали, как солнечные лучи. От него исходила неодолимая и неоспоримая сила. Друзья стояли, окаменев, не зная – дивиться? радоваться? страшиться?

Наконец Арагорн очнулся.

– Гэндальф! – выдохнул он. – Паче всякого чаяния возвратился ты к нам в этот роковой час! Что за пелена заслоняла мне глаза? Гэндальф!

Гимли промолчал – только опустился на колени и прикрыл глаза ладонью.

– Гэндальф... – повторил старец, словно вызывая из памяти что-то давно позабытое. – Да, так было. Когда-то меня звали Гэндальфом.

Он сошел с камня, подобрал свой серый плащ и снова завернулся в него, и всем почудилось, что в небе только что сияло солнце – и вдруг скрылось в тучах.

– Можете по-прежнему называть меня Гэндальфом, – сказал волшебник, и это снова был голос их старого друга и проводника. – Встань, мой добрый Гимли! Я цел, а ты невиновен. На самом деле, друзья мои, ваше оружие не способно мне повредить. Смотри веселей, Гимли! Мы снова вместе. История принимает иной оборот. Отлив сменился приливом. Надвигается великая буря, но ветер уже сменил направление!

Он положил руку на голову Гимли. Гном поднял глаза – и вдруг засмеялся от радости.

– Это и вправду ты, Гэндальф! – воскликнул он. – Но почему ты одет в белое?

– Теперь мой цвет – белый, – ответил Гэндальф. – Я, можно сказать, и вправду Саруман – Саруман, каким он призван был быть! Но расскажите мне, наконец, о себе! С тех пор как мы расстались, я прошел через огонь и глубокие, глубокие воды. Я забыл многое из того, что мнил знать, и вновь научился многому из того, что забыл. Мне видны самые далекие дали – и в то же время зачастую я не могу рассмотреть того, что лежит под ногами... Рассказывайте же!

 

– Но что ты хочешь знать о нас? – спросил Арагорн. – Всего, что приключилось после нашей разлуки на мосту, быстро не опишешь – тут и дня не хватит. Может, ты для начала все-таки скажешь, что с хоббитами? Ты видел их? У них все в порядке?

– Нет, мы не виделись, – ответил Гэндальф. – Над ущельями Эмин Муйла лежала тьма, и я не скоро узнал бы, что Пиппин и Мерри попали в плен, если бы мне не сказал об этом орел.

– Орел?! – воскликнул Леголас. – Я видел орла над Эмин Муйлом три дня тому назад высоко в небе!

– Совершенно верно, – подтвердил Гэндальф. – Это был Гвайир, Князь Ветра, тот самый, что когда-то спас меня из Орфанка. Я выслал его вперед, чтобы он пролетел над Великой Рекой и сообщил мне, что делается в мире. Гвайир зорок, но даже ему не дано видеть всего, что творится в тени холмов и под сенью деревьев. Кое-что удалось увидеть ему, об остальном я узнал сам. Кольцу я помочь уже не могу – и никто из Отряда не может. Оно было в опасности и едва не открылось Врагу. Но в последний момент дело удалось спасти, и не без моего участия. Я сидел тогда высоко, высоко над миром – и сражался с Черным Замком. Тень миновала, а я смертельно устал, и долго томили меня черные думы.

– Стало быть, ты знаешь, что случилось с Фродо?! – воскликнул Гимли. – Как у него дела?

– Этого я не могу сказать. Он спасся от большой опасности, но на его пути таких будет еще много. Доподлинно мне известно лишь то, что он решил идти в Мордор один и уже выступил в дорогу.

– Он пошел не один, – поправил Леголас. – Сэм увязался тоже. Так мне кажется.

– Да ну?! – воскликнул Гэндальф. В глазах у него на миг блеснул огонек, и он улыбнулся. – Неужто? Это для меня новость! Хотя чему тут удивляться?.. Что ж, хорошо! Очень хорошо! У меня стало куда легче на сердце. А теперь вы должны рассказать мне все по порядку. Садитесь поближе и поведайте мне о вашем путешествии!

Друзья устроились на земле у ног Гэндальфа, и Арагорн начал рассказ. Гэндальф долго не перебивал его и не задавал никаких вопросов. Руки волшебника лежали на коленях, глаза были закрыты. Когда наконец Арагорн заговорил о гибели Боромира и рассказал, как Великая Река унесла гондорца в последнее странствие, Гэндальф печально вздохнул.

– Ты рассказал не все, что знаешь и о чем догадываешься, друг мой, – сказал он негромко. – Увы Боромиру! Я не слышал о его гибели. Для такого человека – властителя и могучего воина – это было тяжелое испытание. Галадриэль открыла мне, что Боромиру грозит страшная опасность. Значит, он все-таки избежал ее! Я рад этому. Не напрасно взяли мы в поход двух младших хоббитов! Хотя бы только из-за Боромира... Но им предстоит сыграть и другую роль. Они оказались в Фангорне, и грозы уже не миновать: знаете, как иногда маленький камушек будит лавину в горах? Вот то-то же. Мы с вами сидим и мирно беседуем, но я уже слышу первые раскаты. Будь я Саруман – не хотел бы я оказаться вне стен своего замка, когда рухнет плотина!

– В чем, в чем, а в этом ты ничуть не изменился, дорогой Гэндальф, – заметил Арагорн. – Как всегда, говоришь сплошными загадками!

– Загадками? – переспросил Гэндальф. – Да нет, нет, что ты. Я просто разговариваю сам с собой. Так поступали когда-то древние: обращались к самому мудрому в собрании, минуя остальных. Молодым пока еще растолкуешь!

Он рассмеялся, но теперь его смех показался теплым и ласковым, как луч солнца.

– Даже долгожители Древнего Запада не назвали бы меня молодым, – заметил Арагорн. – Может, ты все-таки приоткроешь мне завесу над всеми этими тайнами?

– Что ж вам сказать? – промолвил Гэндальф и задумался. – Ладно, так уж и быть: если хотите, чтобы я с вами, по возможности, поделился своими мыслями, то вот они. Враг, разумеется, давно уже знает, что Кольцо покинуло свое убежище и что оно у хоббита. Он знает, сколько Пеших вышло с этим хоббитом из Ривенделла, знает, какого мы роду и племени. Но он еще не совсем понимает, что у нас на уме. Он считает, что мы, по всей видимости, стремимся поскорее попасть в Минас Тирит, поскольку так поступил бы на нашем месте он. По его понятиям, мы представляем для него серьезную угрозу. Он трепещет при мысли, что среди нас может объявиться какой-нибудь богатырь с Кольцом на пальце, который отважится пойти войной на Мордор, чтобы сокрушить мощь Барад-дура и самому воссесть на черный трон. Ему и в голову не приходит, что, сокрушив мощь Барад-дура, мы никого не захотим возводить на трон Саурона. Даже в самых черных снах ему не грезилось, что мы пытаемся попросту уничтожить Кольцо! В этом можно усмотреть дар судьбы и единственную надежду на успех. Опасаясь нападения, он решил сам развязать войну, зная, что времени ему терять нельзя. Ибо если нанести удар раньше всех и если удар этот будет достаточно сильным – второго может и не понадобиться. Поэтому Враг собирается пустить в ход все свои армии, собранные с таким трудом и тщанием, и намерен сделать это раньше, чем замышлял. Но на всякого мудреца довольно простоты. Брось он все силы на защиту Мордора, направь он на охоту за Кольцом все свое черное искусство – в Мордор и мышь не проскользнула бы, а у нас не осталось бы никакой надежды. Ни Кольцу, ни Хранителю не удалось бы долго скрываться от Врага. Но Глаз обращен вовне, а не вовнутрь. Чаще всего взгляд его устремляется на Минас Тирит. Скоро черные армии обрушатся на этот город. Ибо Враг уже знает, что посланцы, которые должны были преградить путь Отряду, снова остались ни с чем. Кольца они так и не отыскали, хоббитов-заложников не привели. Если бы оркам удалось доставить в Мордор хоть одного хоббита – это был бы для нас тяжкий удар. Возможно, роковой. Но не омрачайте сердца мыслью об испытаниях, которым подверглись бы в Черном Замке верность и мужество наших малышей! Ибо Враг потерпел неудачу – по крайней мере, на этот раз. Спасибо Саруману!

– Разве Саруман не предатель? – удивился Гимли.

– Конечно, предатель, – сказал Гэндальф. – Причем дважды. Есть в этом некая странность. Из всего, что случилось за последнее время, измена Исенгарда – беда самая горькая, настоящий нож в спину. Саруман стал нынче весьма силен – и не только как волшебник: он теперь и властитель, и военачальник. Он угрожает роханцам войной, лишая Минас Тирит поддержки как раз в то время, когда Гондор ждет удара с востока... Но оружие измены всегда опасно в первую очередь тому, у кого оно в руках. Саруман тоже намерен завладеть Кольцом или, по крайней мере, добыть себе парочку хоббитов для каких-то темных целей. Но, объединив усилия, наши враги добились только одного: Мерри и Пиппин с невероятной скоростью перенеслись в Фангорн, куда иначе им ни за что не попасть бы, – и поспели как раз вовремя. Теперь Саурона и Сарумана обоих точат сомнения, и планы их спутались. В Мордоре не знают о происшедшем сражении – спасибо Всадникам Рохана! Но Черному Властелину доложили, что у Эмин Муйла были схвачены какие-то два хоббита. Знает он и то, что пленников, вопреки настояниям его слуг, повели в Исенгард. Значит, теперь ему надо бояться не только Минас Тирита, но и Орфанка! Если Минас Тирит падет, Саруману не поздоровится...

– Жаль только, что между этими двумя властолюбивыми злодеями лежат земли наших друзей, – вздохнул Гимли. – Не будь меж Исенгардом и Мордором других стран – что бы им не повоевать друг с дружкой? А мы бы на них смотрели да ждали, чем это кончится.

– Победитель стал бы сильнее, чем оба они, вместе взятые, а главное, перестал бы тратить время на сомнения, – возразил Гэндальф. – Но Исенгард не может воевать против Мордора, покуда Саруман не заполучит Кольца. А этого уже не случится. Он еще не знает, что ему грозит! Впрочем, он многого не знает. Он так спешил наложить лапу на драгоценную добычу, что не мог усидеть дома и сам вышел навстречу – проследить за своими слугами. Но он пришел слишком поздно: битва закончилась без него и он уже ничего не мог изменить. Надолго он здесь не задержался. Его мысли открыты мне, и я вижу, что он колеблется. В лесу он чувствует себя неуверенно. Кроме того, он думает, что роханцы убили и сожгли всех, кого нашли на поле боя, а удалось ли его слугам захватить пленников, он не знает. Не знает он и того, что его орки умудрились поссориться с мордорскими. Да и о Крылатом Посланце он еще не слышал.

– О Крылатом Посланце?! – вскричал Леголас. – У переката Сарн Гебир я подстрелил из лука Галадриэли какое-то летающее чудовище, и оно рухнуло за реку. Какой нас тогда охватил ужас! Что это было?

– Стрелы ему не страшны, – вздохнул Гэндальф. – Ты попал в его крылатую лошадку, только и всего. Это был славный выстрел. Но Всадник уже обзавелся новой. Ибо это был Назгул, один из Девятерых – да, да! Теперь кони Черных Всадников летают. Скоро тень их крыльев падет на последние армии наших друзей и закроет солнце... Но им еще не дано разрешения показываться за Великой Рекой, и Саруман ничего не знает о том, что Кольценосные Призраки приняли новый облик. Он думает только о Кольце. Побывало ли оно на месте битвы? А если побывало – кто его подобрал? Что произойдет, если оно попадет к Теодену, правителю Марки? Это опасность, и немалая! Вот почему он спешил обратно в Исенгард, чтобы удвоить, а лучше – утроить армию, которая воюет с Роханом. Между тем ему грозит другая опасность, которой он не видит, сжигаемый своими мечтами, хотя она у него под боком. Он забыл о Древобороде.

– Ты опять говоришь сам с собой, – посетовал Арагорн. – Растолкуй, кто такой Древобород? Я, правда, начинаю понимать, почему ты сказал, что Саруман дважды предатель, но никак не могу взять в толк, что проку, если двое хоббитов случайно забрели в Фангорнский лес? Что мы выгадали, кроме долгой и безуспешной погони?

– Минуточку! – воскликнул Гимли. – Первым делом я хочу прояснить один вопрос. Тебя или Сарумана мы видели вчера вечером, Гэндальф?

– Уж никак не меня, – заверил Гэндальф. – Видимо, это и впрямь был Саруман. Неужели мы с ним так похожи? Вот почему ты покушался на мою шляпу! Раз так – прощаю!

– Ладно, ладно! – смутился Гимли. – Хорошо, что это был не ты, и хватит об этом!

– О да, мой добрый гном! – снова рассмеялся Гэндальф. – Приятно бывает узнать, что ошибался не во всем! Я знаю это по себе. Но я ничуть не в обиде за прохладную встречу, о нет! Как я могу тебя винить, я, Гэндальф, без конца твердивший всем и каждому: когда имеешь дело с Врагом, не доверяй никому и ничему, даже собственным рукам! Мир тебе, Гимли, сын Глоина! Может быть, тебе еще доведется увидеть нас с Саруманом одновременно. Тогда у тебя будет случай сравнить.

– Но что же хоббиты? – вмешался Леголас. – Мы положили столько сил на поиски, а ты, похоже, знаешь, где Мерри с Пиппином, и молчишь!

– Они гостят у энтов, у Древоборода.

– У энтов?! – воскликнул Арагорн. – Так что же, получается, не лгут легенды о великанах, которые обитают в глуби лесов и пасут деревья? Значит, энты существуют до сих пор? Я был уверен, что они жили в Старшую Эпоху, если жили вообще и их не выдумали роханцы!

– Роханцы? Выдумали?! Что ты! – возмутился Леголас. – Нет! Любой эльф из Черной Пущи споет тебе с добрый десяток песен про древний народ Онодримов и про их вековое печалование. Но для нас они тоже только память о былом. Право, доведись мне повстречать хотя бы одного энта, я бы решил, что снова молод! Древобород! Подумать только! Да ведь это и значит Фангорн, если перевести на эльфийский. А ты, Гэндальф, говоришь о нем как о существе из плоти и крови. Кто же он?

– Ты, дружок, слишком прыток, – сказал Гэндальф. – Фангорн прожил долгую, неторопливую жизнь. Я знаю о нем совсем немного, но даже из этого немногого получится очень и очень длинная история, а у нас нет времени. Древобород – это действительно Фангорн, хранитель Фангорнского леса, старейший из энтийских патриархов, да и не только из них: старше его среди обитателей нынешнего Средьземелья вообще никого не сыщешь. Очень надеюсь, что ты с ним повстречаешься, Леголас! Мерри и Пиппину крепко повезло: они столкнулись с ним нос к носу, вот на этом самом месте, где мы с вами теперь сидим. Это было два дня назад. Древобород взял их с собой на дальний конец леса, к самому подножию гор, – там у него дом. Захаживает он на эту поляну, как правило, если чем-нибудь встревожен или когда из внешнего мира долетают беспокойные слухи. Четыре дня назад я его встретил – он шагал по лесу и, видимо, заметил меня, ибо приостановился, – но я не стал его окликать: меня одолевали тяжелые думы. Это было сразу после поединка с Вражьим Глазом, и я не смог преодолеть усталость. Древобород тоже не заговорил со мной и не позвал меня по имени.

– Может, он тоже принял тебя за Сарумана? – предположил Гимли. – И потом, ты говоришь о Фангорне как о старом друге. А я думал, что Фангорн опасен и шутки с ним плохи!

– Опасен? Еще бы! – воскликнул Гэндальф. – Я тоже опасен и шутить со мной тоже не советую! Опаснее меня вы на своем пути никого не встретите, если только вас не схватят и не приведут живьем к престолу Черного Властелина. Или вот Арагорн. С ним тоже шутки плохи. Не говорю уже о Леголасе! Ты со всех сторон окружен опасными и грозными воинами и волшебниками, Гимли, сын Глоина! Но ты и сам ни в чем им не уступаешь, я не поручусь за голову того, кто станет шутить с тобой! Фангорнский лес очень опасен, это верно – особенно для тех, кто чуть что хватается за топор. Опасен и сам Древобород, хотя в то же время он – мудрый и добрый хозяин своего Леса. Он долго не давал воли гневу, долго копил обиду – и вот она взбурлила, перелилась через край и затопила весь Лес. Появление хоббитов и то, что они рассказали, оказалось той каплей, что переполнила чашу. Река вышла из берегов и теперь катит свои могучие воды на твердыню Сарумана и на его дровосеков. Произойдет такое, о чем в Средьземелье не слыхивали со времен Старшей Эпохи: энты проснулись от векового сна и собираются показать, на что они способны.

– Что же они хотят сделать? – спросил пораженный Леголас.

– Не знаю. Думаю, они и сами не знают пока хорошенько, на что способны. Как-то еще обернется дело? – Гэндальф опустил голову и глубоко задумался.

 

Остальные молча смотрели на него. Луч солнца, пробившийся сквозь бегущие облака, упал на руки волшебника, лежавшие на коленях ладонями кверху. Казалось, пригоршни его полны света, как две чаши с лучащейся водой. Наконец Гэндальф поднял голову и взглянул прямо на солнце.

– Утро кончается, – молвил он. – Пора в дорогу.

– Будем ли мы разыскивать хоббитов и Древоборода? – спросил Арагорн.

– Нет, – ответил Гэндальф. – Твой путь лежит в другую сторону. Я постарался вселить в вас надежду. Но надеяться – еще не значит победить. Нас и всех наших друзей ждет битва, такая битва, где уверенность в победе может дать только Кольцо. В сердце моем – великая печаль и великий страх, ибо многое будет уничтожено, и, может статься, мы потеряем все, что имеем. Я – Гэндальф, Гэндальф Белый, но Черное все еще сильнее меня.

Он встал и устремил взгляд на восток, заслонив глаза от солнца: казалось, он видит нечто такое, чего остальным видеть не дано. Покачав головой, он негромко молвил:

– Нет, изменить что-либо уже не в нашей власти. Кольцо ушло. По крайней мере, у нас нет больше искушения им воспользоваться. Придется встречать опасность лицом к лицу. Вряд ли мы выстоим, но давайте радоваться, что избежали еще большей опасности, против которой мы были бы бессильны! – Он обернулся. – Ну что ж, Арагорн, сын Араторна! Не жалей о выборе, который ты сделал у стен Эмин Муйла! Погоня была не напрасной. Ты преодолел сомнения, внял голосу совести – и сделал правильный выбор. Вот и награда: наша встреча состоялась вовремя. Еще немного, и было бы поздно. Твои спутники исполнили свой долг. Теперь тебя зовет слово, которое ты дал Эомеру. Иди в Эдорас, иди к Теодену, в Золотые Палаты! Ты нужен Рохану. Пора Андарилу испытать себя в битве: он давно ее ждет. Пусть свет его вспыхнет для всех! Рохан воюет и терпит поражение за поражением. Но едва ли не хуже обстоят дела с самим Теоденом.

– Значит, мы так и не свидимся с нашими веселыми хоббитами? – спросил Леголас.

– Я этого не говорил, – возразил Гэндальф. – Кто может знать наперед? Имейте терпение. Идите, куда зовет вас долг, и не теряйте надежды. В Эдорас! Мне по пути с вами.