 |
|
Эффективность кампании: мнение экспертов
Большая часть экспертов оценила кампанию как эффективную:
«Вы знаете, все, что ни делается, я считаю, эффективно. Процент, может быть, пока небольшой, но начали делать – значит, уже эффективность есть». (Нижний Новгород)
«Ну, если мы с вами определились, что одно все-таки из самых важных направлений профилактических – это информационное, то в этом смысле они в достаточно концентрированном виде начинают или даже продолжают, развивают, что ли, эту информационную часть противодействия жестокости в отношении детей, поэтому как? Я думаю, что только позитивно можно оценить их роль в этом процессе». (Самара)
По мнению части экспертов, некоторые публичные мероприятия, проводимые в рамках кампании, были малоэффективны:
«На мой взгляд, не особо эффективна. Если это устраивать просто вот такие уличные акции, ну, пришли люди, развлеклись, ну, побыли, ну, подарок получили, поучаствовали в конкурсе. Как правило, благополучные приходят семьи, то есть мы-то против насилия, да, а кто приходит? Те, кто насилия-то и не совершают. А вот те, которые совершают, они туда не придут, их это все обойдет стороной». (Барнаул)
«Я считаю, что акции не совсем, наверное, эффективны. Это должно быть в комплексе, потому что мы ежедневно должны об этом думать и ежедневно межведомственно этим заниматься». (Казань)
Некоторые из экспертов полагают, что кампания даст эффект в долговременной перспективе. В настоящее время прошел ее первый этап и пока преждевременно подводить ее итоги. Смысл кампании заключается в том, чтобы структурировать информационное поле. Чем чаще вопросы насилия над детьми буду в поле зрения общественности, тем более чувствительным будет общество к данной проблеме.
«Да, сейчас говорить рано. И потом должна быть… Я не знаю, какой-то мониторинг, статистика какая-то, потому что так трудно сказать, что только акция проводится». (Барнаул)
«Я не знаю, насколько эффективны, но хорошо, что поднимают этот вопрос. Это уже хорошо. А уж эффективность – это будет уже потом, как результат, что получится. А то, что началась эта кампания, это уже замечательно». (Москва)
Запоминаемость роликов
Респондентам предъявили раскадровки трех роликов, показанных в рамках кампании по телевидению. Респондентов просили сказать, какие из них они помнят.
Ролик 1.
Выяснилось, что ролик 1 под условным названием «Девочка» помнит примерно 30% опрошенных.
Диаграмма 28. Доля запомнивших ролик 1 (от совокупности информированных о кампании)
На распределение влияет такая переменная, как пол: доля женщин опознавших данный ролик существенно больше доли мужчин. 57,6% утверждают, что ролик произвел на них сильное впечатление, 35,8% – что запомнился, но никак не повлиял, и лишь 3,4% заявили, что ролик не произвел на них никакого впечатления.
Ролик 2.
Второй ролик получил условное название «Мальчик». Как выяснилось, именно он оказался наиболее эффективным.
Диаграмма 29. Доля запомнивших ролик 2 (от совокупности информированных о кампании)
Его запомнили более 40% в группе тех, кто был информирован о кампании и ее мероприятиях. В группе женщин ролик запомнился почти половине опрошенных, в группе мужчин – почти трети. Ролик оказал заметное влияние на родителей: в группе тех, у кого есть дети, его припомнили 43,6%, в группе не имеющих детей – 36,9%.
Более половины опрошенных (55,6%) признали, что ролик оставил сильное впечатление, заставил задуматься. Около трети (34,9%) отметили, что ролик запомнился, хотя и никак не повлиял на них. Только 6,6% посчитали, что ролик не оказал на них какого-либо влияния.
Ролик 3.
Третий ролик, условно названный «Первый шлепок», произвел наименьший эффект. Его запомнил примерно один из четырех респондентов, информированных о кампании.
Диаграмма 30. Доля запомнивших ролик 3 (от совокупности информированных о кампании)
И в этом случае доля запомнивших ролик наиболее велика в группе женщин. Доля мужчин, запомнивших его, оказалась меньше доли мужчин, запомнивших два первых ролика.
Доля респондентов, полагающих, что ролик произвел на них сильное впечатление, составила 57,6%. Доля тех, кому он запомнился, но не произвел при этом эмоционального эффекта, оказалась равной 32,2% и доля тех, кого ролик оставил совершенно равнодушным, – 6,9%.
Эффект кампании
Любая информационная кампания может иметь двоякий эффект. Во-первых, она может стать предметом осознанной рефлексии. Это происходит в тех случаях, когда зритель, слушатель или читатель осознает проблематику кампании, помещает информацию о ней в оперативную память и делает ее темой для дальнейших размышлений. Осознание проблемы, которую поднимает кампания, означает для индивида возможность целенаправленной переработки ее символического ряда, приведение его в состояние согласованности с тем ценностным порядком, который индивид считает для себя основополагающим. Во-вторых, кампания может иметь неосознанные эффекты, проникать в подсознание целевой аудитории. Зритель или слушатель могут не осознавать того, что рекламный ролик или плакат, зрелище, сопровождающие некие мероприятия оказали на них влияние. Более того, если спросить их, то они будут отрицать саму возможность подобного влияния, но в реальности они, сами того не осознавая, меняют свою точку зрения на предмет, который кампания считает для себя центральным.
В случае с кампанией против насилия зафиксирован, прежде всего, первый тип влияния. В группе тех, кто информирован о кампании, весомую долю составили те, на кого кампания оказала серьезное воздействие, заставила задуматься о проблемах воспитания детей, жестокости, жертвой которой они могут становиться.
Таблица 7. Осознанный эффект кампании
| В целом | Пол | Образование | Уровень жизни | Наличие детей | ||||||
| Мужской | Женский | Среднее | Высшее | Бедные | Средние | Обеспеченные | Да, есть | Нет | ||
| Заставила задуматься, что-то изменить в своих взглядах | 28,4 | 19,9 | 34,7 | 27,2 | 33,6 | 19,1 | 29,5 | 28,3 | 33,2 | 21,5 |
| Запомнилась, но никак не повлияла | 20,1 | 19,6 | 20,4 | 20,2 | 19,3 | 17,6 | 20,5 | 17,4 | 18,3 | 22,5 |
| Что-то осталось в памяти, но ничего конкретного | 12,5 | 14,0 | 11,4 | 11,6 | 16,8 | 10,3 | 12,2 | 23,9 | 12,1 | 13,1 |
| Не оставила никаких воспоминаний или впечатлений | 7,8 | 9,1 | 6,9 | 7,7 | 8,4 | 11,8 | 6,7 | 13,0 | 6,4 | 9,8 |
| Затрудняюсь ответить | 31,2 | 37,4 | 26,5 | 33,3 | 21,8 | 41,2 | 31,2 | 17,4 | 29,9 | 33,1 |
| 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 | 100,0 |
Около 30% опрошенных отметили, что кампания заставила задуматься о проблемах воспитания детей, что-то поменять в их взглядах. Около 20% полагали, что кампания запомнилась, но никак на них не повлияла. У примерно 13% кампания не оставила в памяти ничего конкретного, и только 7,8% с определенностью утверждали, что ничего не могут о ней вспомнить. Обращает на себя внимание то, что примерно треть опрошенных выбрала вариант «затрудняюсь ответить». Предположительно, это означает, что кампания оказала влияние, оставила следы в памяти, но конкретизировать этот эффект, особенно сейчас, по истечении более чем шести месяцев респонденту затруднительно.
Наибольшие эффекты кампании наблюдаются в группе женщин, группе лиц, имеющих высшее образование и группе имеющих детей. Наименее эффективной она была в группе мужчин и наименее благополучной группе, в которой к тому же оказалось более всего затруднившихся ответить.
Подсознательные эффекты непросто зафиксировать с помощью такого метода, как массовый опрос. И, тем не менее, некоторые тенденции удалось выявить. Так, например, в группе тех, кто информирован о кампании, больше тех, у кого часто или всегда возникает чувство сожаления по поводу наказания ребенка (41,5% и 35,7% соответственно). В группе помнящих о кампании больше тех, кто просил у ребенка прощения за допущенную по отношению к нему несправедливость (30,7% и 23,2%). Некоторые различия зафиксированы и в ориентациях на применение насилия по отношению к ребенку. Однако они слишком малы, чтобы быть статистически значимыми.
Заключение
В исследовании, посвященном насилию и жестокости по отношению к детям, ставились несколько важных проблем. Во-первых, выявлялись практики поощрения и наказания, бытующие в российских семьях, соотношение между насилием как способом приведения ребенка к послушанию и стратегиями, нацеленными, прежде всего, на сотрудничество с ребенком, коммуникационное взаимодействие, дающее возможность избежать крайних мер. Результаты исследования позволили определить, что в российском обществе некоторые «мягкие» виды насилия по отношению к ребенку рассматриваются как норма, как необходимые способы воздействия на его поведение. Некоторые «мягкие» формы физического воздействия даже не рассматриваются как насилие. Тем более не считаются насилием коммуникационные формы воздействия на ребенка – окрики, ругань, отказ общаться.
Во-вторых, предметом рассмотрения в исследовании стали ценности внутрисемейного поведения, в особенности ценности, определяющие способы контроля над поведением ребенка. Оказалось, что российская культура вполне терпимо относится к насилию в тех его формах, которые не предполагают долговременных эффектов. В то же время угрозы полного разрыва коммуникационного взаимодействия или травмирующие угрозы здоровью, жизни ребенка рассматриваются как совершенно неприемлемые.
В-третьих, в ходе исследования выяснилось, что по традиции в российских семьях в целях контроля над поведением детей широко используется стратегия запретов и ограничений – от постановки в угол до запретов на использование компьютера или просмотр телевизора. Считается, что подобные стратегии могут быть эффективны и служить полноценной заменой некоторым формам физического воздействия.
Один из главных выводов, который позволяет сделать исследование, заключается в том, что российская культура отношений между детьми и родителями внутренне противоречива. В ней причудливо сочетаются элементы патриархального прошлого, заключенного в попытках родителей утвердить безусловное первенство над ребенком, добиться его безоговорочного послушания, и элементы модерна, ориентированного на индивидуализм, рефлексирующее поведение, признание за другим права быть таким, какой он есть и каким хотел бы быть. В российской культуре все более выраженным становится материнское начало, отцовское же все слабее, оно все менее эффективно осуществляет функцию утверждения нормативных порядков. Парадоксальным является результат, согласно которому уже не столько отец, сколько мать реализует практики насилия над ребенком, не столько малообеспеченные слои прибегают к насилию во имя контроля над ребенком, сколько вполне благополучные родители. Влияние школы ослабевает, и на этом фоне родители ищут варианты, при которых они могут сохранить влияние над детьми, ориентировать их на достижение успеха во все более конкурентом мире. Информационная кампания, развернутая Фондом поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, помогала и в дальнейшем будет помогать российским семьям находить варианты решения упомянутых проблем, свободные от насилия.
[1] Уровень жизни определяется в исследовании по шкале самоотнесения. В группу «бедных» попадали те респонденты, кто не может свести концы с концами, а также те, чьих доходов хватает только на одежду и питание. В группу «средних» включались те, кто сводит концы с концами и может откладывать деньги на покупку вещей длительного пользования (телевизор, холодильник, стиральная машина». «Обеспеченная» группа охватывала ту часть населения, которая без особых затруднений приобретает вещи длительного пользования, а также тех, у кого вообще нет никаких материальных проблем.
[2] Адорно Т. Исследования авторитарной личности. М.Серебряные Нити. 2001 г.
[3] Corby B. Child Abuse. Towards a Knowledge Base. N.Y.Open University. P.177-201
[4] Индекс рассчитывался по следующей формуле 
, где а – величина частоты совместных занятий, рассчитанных по пятибалльной шкалы для первого и второго ребенка, MaxA – максимальная величина, обозначающая частоту совместных занятий.
[5] Имеется ввиду сумма всех оценок, выносимых разным методам наказания.
[6] Используется величина Альфа Кронбаха, определяющей меру согласия по разным вопросам, наблюдаемую в изучаемой совокупности.